Какой только дрянью нас не кормили. Самое чудовищное блюдо карательной кулинарии – бигус.

Это безумное сочетание кислой капусты, которую вообще-то с ночи вымачивать должны, и мяса белого медведя – свиного жира с двух граммовыми ошметками мяса, по дивной случайности не отрезанного самыми лютыми врагами курсанта – поварами горячего цеха. Всё это, после тепловой обработки, имело отвратительный запах, тошнотворную консистенцию и омерзительный вкус. Бигус не ели даже первокурсники в полном составе, а они вообще вечно голодные. Их так и называют: «голода». Самое большое желание в дни когда нам давали бигус – накормить им с*ку начпрода, с*ку зампотыла и не ведающего чем кормят начальника училища… По самое дальше некуда накормить, чтобы уразумели. Поваров в те дни хотелось просто сварить в котле. Но мы садились за столы, вспоминали про «В нашем училище наглядно представлено то, как быть не должно», пили чай с маслом и уходили даже не открыв бачок с бигусом.

На втором месте по несъедобности – сечневая каша. Она была именно той консистенции, когда полагающаяся подлива топлёный жир не проникал внутрь, а скатывался по поверхности к краям. Отдельным гвоздём меню шла совершенно сухая перловка без подливы с жареной рыбой. Рыбой была камбала и крайне редко минтай. Её мы кое-как обгладывали, а перловую кашу отправляли в мусорные баки. Ещё одним хитом карательной кулинарии была холодная закуска из солёных зелёных помидоров. Эту гадость не ели даже свиньи на подсобном хозяйстве, чего уж тут о нас говорить.

Наши повара готовить решительно не умели. Спасибо за то, что в каждой столовой был буфет. А в каждом буфете продавалась универсальная приправа «Кнорр». За каждым столом каждый по очереди покупал этот краеугольный камень питательного и вкусного обеда. Если дежурный по кнорру забывал его в прикроватной тумбочке с*ка тормоз, можно было попросить у соседей. Кнорр способен был вытащить на «троечку» любые попусту переведенные поварами продукты. Перловую кашу, к которой принципиально не готовились соусы. Сечку, «шоколадные» макароны, это такие макароны, которые темнеют при приготовлении. Кнорр преображал вкус любого супа. А кстати, суп можно было не доесть до конца, а остатками полить перловку. Это получалось съедобно. В дни после зарплаты вместо кнорра или в дополнение к нему покупался майонез. Тогда мы съедали вообще всё и иногда даже бигус.

Единственные два блюда, которые регулярно получались у поваров: молочный суп с рисом и гороховое пюре. Молочный суп мы улучшали путем высыпания в тарелку кофе 3 в 1, а гороховое пюре мы называли пороховое пюре и ели без улучшений. Оно и так было ничего себе. 

Когда в меню были котлеты – это было приятно. Котлеты намного съедобнее гуляша из мяса белого медведя или бигуса. Но ошибочно будет считать, что наши котлеты содержали в себе хоть сколько-нибудь мяса. Укладывая котлетину на кусок хлеба мы так и говорили: «бутерброд с хлебом». Ни как иначе.

На каждом столе сервировкой было предусмотрено наличие специй. Такие тарелочки с тремя секциями: для соли, перца и горчицы. Не знаю, пробовал ли кто-либо ту горчицу, но что-то посолить или поперчить было решительно невозможно – всё было залито той горчичкой, видимо нам её специально так наливали, чтобы мы полностью прочувствовали безвыходность положения.

За сто дней до дембеля в наших вооружённых силах принято отдавать масло карасям. Мол дедушки его нажрались – теперь ваша очередь. Не знаю как оно сейчас, там срочки-то осталось - слёзы, но раньше было так. И наши сапоговые братья по разуму свято блюли эту невнятную традицию, ежедневно, в торжественной обстановке, отдавая масло голодным первокурсникам, да ещё и выкладывая маслом на подносе количество дней до выпуска. Дикие люди, что с них взять. Мы же этот момент единодушно вертели на херу, резонно решив, что до дембеля нам ещё ой, как далеко, а потому масло было отдано лишь однажды на сто дней до выпуска.

На выпускном курсе вообще было принято не ходить на ужин. То есть не в полном составе, конечно, но три-пять человек частенько оставались в общаге. В этом случае у наряда заказывался белый хлеб с маслом, а в чепке заблаговременно покупался роллтон, сосиски, маянезик и мешок чуреков.

Свою злобу в адрес поварих и кухонных рабочих мы вымещали в наряде по столовой. Конечно это произошло не сразу. На первых курсах мы еще карасики и боимся даже собственной тени, да и не знаем ни черта. Но года через три, курсу к четвертому! Мы гоняли толстожопых поварих при нарушении технологического процесса и караулили их же вечером с сумками полными нашего мяса. А потом вызывали дежурного по училищу и сдавали этих ворих с поличным. Мы научились огрызаться и ставить не в меру зарвавшихся поварих и начальников столовых на место не матом, что вы, мы же офицеры флота(!), но знаниями. Это было бесполезно в целом, но очень приятно. 

А однажды мы чайник с помоями, которые крысы камбузные чаем называют, начальнику тыла в кабинет отнесли. Прям внутрь зашли и на стол поставили. «Пейте, тащщ полковник, говорят это чай чёрный байховый». Зампотыл тогда кого-то сожрал и начпрода покусал сильно. 

Персонал столовых мочился под себя тёпленьким, когда мы заступали. На их счастье мы заступали редко.